– Я пришла, чтобы уйти. Насовсем.

Вот и перекрыт последний путь к отступлению. Пол под ногами превратился в спрессованный воздух. Иллюзии рухнули, оставив наедине с колючей реальностью. Стало зябко и душно. Захотелось набросить на плечи одеяло и завернуться в него, как в кокон. И не вылезать, пока не стану бабочкой.

– Всё ещё злишься? – мягко проговорил Йозеф. – Прекращай.

– Начал ты, Йозеф, – возразила я. – Начал и закончил.

– Чтобы я больше таких глупостей не слышал, – оборвал муж. – Приготовь-ка поесть. С утра у меня во рту ничего не было, кроме горелого яичного суфле.

– Теперь ты готовишь сам, – я пожала плечами, вспоминая утренний запах гари. – Привыкай.

– Что ты сказала?!

Кресло жалобно скрипнуло разболтанными ножками. Тень на полу удлинилась и почти коснулась окна на задний двор. Поднявшись, Йозеф подлетел ко мне. Его глаза ещё не горели яростью, но губы уже сжались, а скулы – напряглись. Я хорошо знала, что означает это выражение лица, и к чему обычно приводит такая реакция. Сомнения снова напомнили о себе, призывая покорно опустить голову и оставить безумную затею. Мне даже захотелось провалиться сквозь землю, прямо в пристанище Разрушителей. Или перемотать время на несколько дней вперёд. Туда, где я уже свободна.

Или туда, где я избита, загнана и поймана. И пытаюсь проживать привычные будни, как ни в чём не бывало.

Два глаза выжидающе поглядывали на меня. Две ладони сжались в кулаки. Сердце снова превратилось в раненую птицу, рвущуюся на волю. Я хотела прекратить это здесь и сейчас. Но не так, как обычно. На этот раз победа должна остаться за мной. Кем я стану, если позволю неопределённости и слабостям одолеть себя?

– Повтори, Сирилла, – Йозеф задохнулся.

– Теперь ты готовишь сам, – я гордо вздёрнула подбородок. – Меня в твоей жизни больше нет.

– Неправда! – знакомые руки взметнулись в воздух и вцепились в мои плечи. Пальцы упёрлись точно в утренние ссадины и сдавили кожу. Я едва не взвыла от боли. – Куда ты пойдёшь-то?! У тебя нет даже места для ночлега! Ты не ценишь то важное и необходимое, что я даю тебе! И не признаёшь, что пустое место без меня, Сирилла!

– Почему же ты так держишься за это пустое место?! – выкрикнула я ему в лицо. – Может быть, потому, что сам ничего собой не представляешь?!

В следующую секунду меня отшвырнуло толчком. Гостиная пронеслась перед глазами по кругу, и я врезалась в стену у лестницы. Край перил с размаха влетел в живот, и я закусила губу, чтобы не взвыть от боли. Из глаз едким потоком брызнули слёзы. Теперь притворяться было бесполезно. Оставалось лишь держаться с достоинством.

– Думай, что говоришь, – чёрная тень накрыла меня. – И прикидывай свои возможности, прежде, чем шутить. А то и вправду выгоню – недорого возьму.

– Ты ничего не понял, – прошептала я, глотая слёзы. Взгляд упёрся в переносье Йозефа. Его глаза недобро поблескивали. – Я и вправду ухожу.

– Перестань шутить, Сирилла! Мне это не нравится!

– Я не шучу!

Тень стремительно выпустила щупальце, и на затылок обрушилась ладонь. Уши оглохли от пронзительного звона, а голову наполнило пульсирующее гудение. Не удержав равновесие, я приземлилась на лестницу. Пересчитала спиной нижние ступеньки и съехала к её подножию. И даже попыталась снова встать на ноги. Но не успела я опомниться, как меня пригвоздили к лестнице новые удары. И боль, разливающаяся по мышцам горячей лавой.

– Ты останешься! – выкрикнул Йозеф, швыряя меня оземь. – Ты никуда не посмеешь идти, пока я не скажу! Всё поняла?!

– Я всё равно уйду, – выдавила, проглотив кровь из треснувшей губы. – В чужой ли дом, к Покровителям ли. Да даже на улицу, милостыню просить! Лишь бы подальше от тебя.

– Гадкая пленница Треклятых! – надо мной нависла толстая подошва домашних туфель.

Я вцепилась в его брюки, желая отвести атаку, но силы не были равны. Он отшвырнул меня, как надоедливую собачонку, и я снова грохнулась на лестницу. Удары и пинки прилетали один за другим, пригибая к ступенькам. И каждый выжимал из меня новые слёзы. Йозеф бил по голове, словно желая вытряхнуть из меня моё решение. Только получалось наоборот: он вбивал его крепче. Теперь оно уже не казалось безумным, и меня распирало от желания поскорее осуществить задуманное.

Йозеф перевернул меня на живот и навалился сверху всем телом, вжав в лестницу. Намотал волосы на ладонь и поднял мою голову. Острое ребро ступеньки царапнуло горло, заставив закашляться. Я уже не могла разговаривать: лишь прерывисто дышала и плакала, презирая себя за беспомощность.

– Со мной шутки плохи, Сирилла, – проговорил Йозеф в самое ухо. – Не повторяй больше своих ошибок.

Слёзы текли из глаз, скатываясь по щекам и собираясь на подбородке. Так больно мне ещё никогда не было. Я была готова на всё, чтобы заглушить эту пронзительную муку. Даже признать, что хочу остаться. И покорно пойти с мужем в постель на весь остаток дня и ночи.

– Проси прощения, – Йозеф с силой потянул мои волосы и тут же снова отпустил.

Шея наскочила на ребро ступеньки, и дыхание на несколько секунд оборвалось. Пришлось признать горькую правду: если я сейчас не остановлю это, всё может закончиться плачевно. Йозеф вышел из-под контроля. А я – перешла грань.

Открыла, было, рот, чтобы попросить его остановиться, но язык больше не подчинялся мозгу. Что-то навек сломалось в голове после ударной терапии Йозефа.

– Нет, – выговорила я через силу. – Я ухожу.

– Ну, смотри, – прошипел Йозеф.

Чёрная тень снова наползла на меня: ещё секунда, и обрушатся новые удары! Почтенные Покровители, выдержу ли я? Хватит ли меня на то, чтобы покинуть этот проклятый дом ползком?

– Ты сама во всём виновата! – прогремел над головой грозный рык.

Голос мужа перекрыл внезапный стук в дверь. Мощный и настойчивый. Такой силы, что даже стёкла в окнах начали позвякивать в такт ударам.

Йозеф, вздрогнув, отошёл от меня:

– Кто это может быть в такой час?!

Воспользовавшись возможностью, я перевернулась на спину и откашлялась. Капельки крови сорвались с разбитой губы и упали на платье.

– Разрушители пришли тебя прибрать, – выдавила я.

– Сгинь! – бросил Йозеф через плечо. – Но не надейся, что я с тобой закончил.

Между тем, стук повторился. На этот раз звучал он куда сильнее. Тот, кто стоял за дверью, точно не собирался сдаваться. Знал бы этот незнакомый человек или нефилим, что только что спас чужую жизнь!

Йозеф подкрался к двери и отодвинул засов. Высунул голову в щель.

– Моё почтение, господин Альтер… Альтогрони! – прошамкал знакомый старческий голос из-за двери.

– Моё почтение, – голос Йозефа приобрёл удивлённые нотки. – Госпожа Уразов?